окулус | блоги | елена (helen2008) | словами... о вечном | мужские миры...

Мужские миры....

О, женщина, услада из услад

злейшее из порождений ада.

Мужчине ты и радость и награда,

ты боль его и смертоносный яд.

Ты добродетели цветущий сад

и аспид, выползающий из сада.

За доброту тебя прославить надо,

за дьявольскую ложь - отправить в ад.

Ты кровью нас и молоком взрастила,

но есть ли в мире своенравней сила?

Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть.

Тобою нежим мы сердца и раним,

Тебя бы я сравнил с кровопусканьем,

оно целит, но может и убить.

Феликс Лопе Де Вега Карпью

(Перевод с испанского Павла Грушко)

*****

Женщина, не ставшая ни чужой, ни близкою,

Женщина без имени, женщина-мечта.

Женщина, которую называют "кискою",

Каждый раз знакомая, но всегда не та...

Женщина-иллюзия, на свечу похожая,

Огонек танцующей искорки тепла...

Вот к такой потянешься- и тропа расхожая

Приведет не к истине, а в трясину зла...

Женщина- заклятие, женщина- знамение,

Рвущая играючи чьих-то судеб нить...

Дьявольской невинности ангел соблазнения, -

Женщина, которую сложно изменить...

Женщина, несущая маску одиночества,

Сохранив под жесткостью ласковую тишь...

Женщина, живущая только так, как хочется -

Но в глаза посмотришь ей - и, вздохнув, простишь...

(автор мне неизвестен, если кто знает, сообщите, буду рада поместить здесь его имя!)

*****

Здесь одиннадцать сонетов, в основном, в переводе А. Гелескула.

О, шепоток любви глухой и темной!

Безрунный плач овечий, соль на раны,

река без моря, башня без охраны,

гонимый голос, вьюгой заметенный!

О, контур ночи четкий и бездонный,

тоска, вершиной вросшая в туманы,

затихший мир, заглохший мак дурманный,

забредший в сердце сирый пес бездомный!

Уйди с дороги, стужи голос жгучий,

не заводи на пустошь вековую,

где в мертвый прах бесплодно плачут тучи!

Не кутай спетом голову живую,

сними мой траур, сжалься и не мучай!

Я только жизнь: люблю - и существую!

x x x

Все выплакать с единственной мольбою -

люби меня и, слез не отирая,

оплачь во тьме, заполненной до края

ножами, соловьями и тобою.

И пусть на сад мой, отданный разбою,

не глянет ни одна душа чужая.

Мне только бы дождаться урожая,

взращенного терпением и болью.

Любовь моя, люби! - да не развяжешь

вовек ты жгучий узел этой жажды

под ветхим солнцем в небе опустелом!

А все, в чем ты любви моей откажешь,

присвоит смерть, которая однажды

сочтется с содрогающимся телом.

x x x

В том городе, что вытесали воды

у хвойных гор, тебе не до разлуки?

Повсюду сны, ступени, акведуки

и траур стен в ожогах непогоды?

Все не смывает лунные разводы

хрустальный щебет х_у_карской излуки?

И лишь терновник ловит твои руки,

ревниво пряча свергнутые своды?

Не вспоминалась тень моя дорогам

в затихший мир, который, как изгоя,

томит змею, крадущуюся логом?

И не расцвел ли в воздухе нагорья

тебе из сердца посланный залогом

бессмертник моей радости и горя?

x x x

Любовь до боли, смерть моя живая,

жду весточки - и дни подобны годам.

Забыв себя, стою под небосводом,

забыть тебя пугаясь и желая.

Ветра и камни вечны. Мостовая

бесчувственна к восходам и заходам:

И не пьянит луна морозным медом

глубин души, где темень гробовая.

Но за тебя шел бой когтей и лилий,

звериных смут и неги голубиной,

я выстрадал тебя, и вскрыты жилы.

Так хоть бы письма бред мой утолили,

или верни меня в мои глубины

к потемкам, беспросветным до могилы!

x x x

Турийский голубь с нежными зрачками

к тебе летит посланицем белоперым,

как дым костра, сгорая на котором

я заклинаю медленное пламя.

Пуховый снег над жаркими крылами,

вскипая, словно пена по озерам,

жемчужно стынет инистым узором

в саду, где наши губы отпылали.

Погладь рукою перышко любое -

и снежная мелодия крылато

весь мир запорошит перед тобою.

Так сердце от заката до заката

боится, окольцовано любовью,

не вымолить тебя, моя утрата.

x x x

Я прянул к телефону, словно к манне

небесной среди мертвенного зноя.

Пески дышали южною весною,

цвел папоротник в северном тумане.

Откуда-то из темной глухомани

запела даль рассветною сосною,

и как венок надежды надо мною

плыл голос твой, вибрируя в мембране.

Далекий голос, нежный и неверный,

затерянный, затихший дрожью в теле.

Такой далекий, словно из-за гроба.

Затерянный, как раненая серна.

Затихший, как рыдание в метели.

И каждой жилке внятный до озноба!

x x x

Гирлянду роз! Быстрей! Я умираю.

Сплетай и пой! Сплетай и плачь над нею!

Январь мой ночь от ночи холоднее,

и нет потемкам ни конца ни краю.

Где звездами цветет земля сырая

между твоей любовью и моею,

там первоцветы плачутся кипрею

и круглый год горят, не отгорая.

Топчи мой луг, плыви моей излукой

и свежей рапы впитывай цветенье.

В медовых бедрах кровь мою баюкай.

Но торопись! В неистовом сплетенье

да изойдем надеждою и мукой!

И времени достанутся лишь тени.

x x x

Мы вплыли в ночь - и снова ни уступки,

ответный смех отчаянье встречало.

Твое презренье было величаво,

моя обида - немощней голубки.

Мы выплыли, вдвоем в одной скорлупке.

Прощался с далью плач твой у причала,

И боль моя тебя не облегчала,

комочек сердца, жалостный и хрупкий.

Рассвет соединил нас, и с разгону

нас обдало студеной кровью талой,

разлитой по ночному небосклону.

И солнце ослепительное встало,

и снова жизнь коралловую крону

над мертвым моим сердцем распластала.

x x x

Вся мощь огня, бесчувственного к стонам,

весь белый свет, одетый серой тенью,

тоска по небу, миру и мгновенью

и новый вал ударом многотонным.

Кровавый плач срывающимся тоном,

рука на струнах белого каленья

и одержимость, но без ослепленья,

и сердце в дар - на гнезда скорпионам.

Таков венец любви в жилище смуты,

где снишься наяву бессонной ранью

и сочтены последние минуты,

и несмотря на все мои старанья

ты вновь меня ведешь в поля цикуты

крутой дорогой горького познанья.

x x x

Я боюсь потерять это светлое чудо,

что в глазах твоих влажных застыло в молчанье.

Я боюсь этой ночи, в которой не буду

прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда

устилать этот берег таинственный станет.

Я носить не хочу за собою повсюду

те плоды, где укроются черви страданий.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,

если ты моя боль, что пощады не просит,

если даже совсем ничего я не стою, -

пусть последний мой колос утрата не скосит,

и пусть будет поток твой усыпан листвою,

что роняет моя уходящая осень.

x x x

Ты знать не можешь, как тебя люблю я, -

ты спишь во мне, спокойно и устало.

Среди змеиных отзвуков металла

тебя я прячу, плача и целуя.

Тела и звезды грудь мою живую

томили предрешенностью финала,

и злоба твои крылья запятнала,

оставив грязь, как метку ножевую.

А по садам орда людей и ругней,

суля разлуку, скачет к изголовью,

зеленогривы огненные кони.

Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,

какие скрипки плещут моей кровью!

Далек рассвет и нет конца погоне!

Федерико Гарсиа Лорка «Сонеты темной любви»


Оставить отзыв

Всего отзывов: 3 | Смотреть все отзывы
  Внимание! Только для зарегистрированных на форуме Окулуса пользователей! 

Зарегистрироваться

 
 - форматирование выделенного текста
Ник на форуме
Пароль на форуме
Текст
 




   

Инструкция для тех, кто пользуется транслитом